Этот текст – хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма – стремления быть идеальной мамой.

Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю всё наоборот. Буду ему с трёх лет твердить: „Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это не важно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста! Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!”

И в своё тридцатилетие он придёт ко мне, этот потный, лысеющий клоун с подтёками грима на лице и скажет: „Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?”

А я скажу: „Милый, но я следовала за тобой во всём, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами”.

А он скажет: „Я не знал, к чему это приведёт, я был ребёнком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь”, ‒ и разотрёт грязным рукавом помаду по лицу.

И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: „Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И если ты этого не понимаешь, значит, ты ‒ идиот”.

Он скажет: „Ах!”, и упадёт в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю всё наоборот. Буду ему с трёх лет твердить: „Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра”.

И в своё тридцатилетие он придёт ко мне, этот потный, лысеющий программист с глубокими морщинами на лице и скажет: „Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в „Гугл”. Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась мама, когда заставляла меня учить математику?”

А я скажу: „Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой”.

А он скажет: „А нахрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь”, ‒ и потрёт пальцами переносицу под очками.

И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: „Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые всё время жалуются. И если ты этого не понимаешь, значит, ты ‒ идиот”.

Он скажет: „Ох!”, и упадёт в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю всё наоборот.

Буду ему с трёх лет твердить: „Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней”.

И в своё тридцатилетие он придёт ко мне, этот потный, лысеющий режиссёр со среднерусской тоской в глазах и скажет: „Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе всё равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты всё время отсылала меня к папе?”.

А я скажу: „Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа”.

А он скажет: „А нахрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать всё лишь бы хоть раз, хоть раз, понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстранённостью ты, ты, ты сломала мне жизнь”, ‒ и театрально закинет руку ко лбу.

И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: „Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые всё время чего-то ждут. И если ты этого не понимаешь, значит, ты ‒ идиот”.

Он скажет: „Ах!”, и упадёт в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Этот текст – хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма – стремления быть идеальной мамой. „Расслабьтесь! Как бы мы не старались быть хорошими мамами, нашим детям всё равно будет что рассказать своему психотерапевту…”

Светлана ХМЕЛЬ.